Возвращение к себе. Невыдуманная история.

«Все словно впервые. Я как инопланетянка, и эти машины, и люди…», —  повторяет Елена, глядя из окна маршрутки. Нервная дрожь и  частое дыхание выдают сильное волнение. «Ночью почти не спала, как в забытьи, снилась обувь, много-много черной обуви стоит…».

«Ничего, скоро у вас будут другие сны».

Еще два дня назад я думала, что встречу ее где-нибудь в центре города, например, у гостиницы, до которой она сама доберется, и мы вместе поедем в монастырь. Женщина очень хотела проститься с матушкой.  Но на последнем занятии в воскресной школе заметила у Елены непреодолимый страх. Это было накануне ее выхода из колонии. И это был настоящий страх, который испытывает человек перед неизвестностью, поняла: надо встречать у ворот.

Я  иду вдоль железного забора с колючей проволокой, и не дает покоя вопрос: что может испытывать человек, который выходит на свободу?  Издалека замечаю  женщину. Это она, в одежде не по размеру. Давно вышедшая из моды черная мешковатая кожаная куртка с меховым слежавшимся воротником, трикотажная шапка, в стиле граждан без определенного места жительства, дешевые джинсы и грубые черные ботинки из кожзама, в руках  затертые полиэтиленовые пакеты. Увидела! На лице появилась растерянная улыбка. Несколько секунд, не отрываясь, смотрим друг на друга. По эту сторону забора мы еще не встречались, здесь мы друг для друга новые. Елена утирает слезы: «Я думала, что вы не придете».

— Идемте скорее отсюда,  — говорю ей, — в монастыре вам станет легче. Вам неудобно. Пакеты  такие большие и тяжелые.

— Мне теперь все удобно.

По дороге заходим в небольшой магазинчик, купить дорожную сумку. На деньги, которые выдают по выходе на волю, не разбежишься: тысяча с небольшим, а еще добираться до дома.  Поэтому покупаем самый экономный вариант — пресловутую клетчатую китайскую сумку небольшого размера. Продавец, кавказец лет сорока пяти, бросает оценивающий взгляд на Елену. Она смущается. Но мужчина приветлив, каждая мелочь греет. Мир встречает: с возвращением, Елена!

Серая дорога бросается под колеса маршрутки. После стремительного изгиба трассы вырастает Вознесенский собор. Мы в монастыре. В храме тихо, только слышно, как монахиня читает Псалтирь. Здесь хорошо, спокойно и радостно душе. Елена обходит все иконы, целует. Пока дожидаемся встречи с матушкой, она рассказывает:

— Мне многие говорили: с ума сошла, не крестись в зоне. Потом, когда в храм ходила и в Воскресную школу, все время донимали. А сегодня уверяли, что надо крестик нательный снять, а то вернешься назад. Примета у них такая. Я наотрез отказалась, — Елена достала свое сокровище, — это молитвослов, а это свидетельство о крещении. А это тетрадки из воскресной школы, все домой везу. А это мои мальчики.

В молитвослове лежат снимки детей и близких.  Простые любительские фотографии, плохого качества, на них сама Елена с детьми, вот Матвей (здесь ему один годик) обнимает ручками маму, а рядом Ваня (тогда ему было четыре года). Сейчас старшему Кириллу уже шестнадцать. Год назад его отправили в детский дом. Парень решил, что мама его бросила, боль и обида не дают покоя. На мамины частые письма не отвечает.

— Я получила такой урок!.. Жаль времени и сил, потраченных на пустое и на грех. Нельзя жить без Бога.

Матвейка подрос за три года, еще не известно, как встретит мать. А  Ваня всегда радовался разговорам по телефону. Вот его звонкий голосок и давал силы жить дальше. Одна из осужденных женщин по фотографии сделала рисунок Ванечки. Елена показала его.

— Похож! — говорю я.

Монастырская трапеза, теплый разговор с игуменией, благословение, улыбки послушниц,  новая обстановка привели в чувства Елену, спало то напряжение, которое сковывало ее. Еще час назад хотелось взять ее за плечи, тряхнуть и сказать громко: «Все! Понимаешь? Все!».

— Я первый раз в монастыре. Какие лица! Еда такая вкусная, совсем другая… Так хорошо и спокойно.

До дома осталось ехать два дня. Там уже ждут. В дорогу сестры насобирали целую авоську провизии. Елена складывает в дорожную сумку и приговаривает:

— Надо же, так много!

Мы простились с обителью и снова окунаемся в городскую привокзальную суету. Елена все поправляет свою безразмерную куртку, нелепый мех на рукавах.

— А перчатки у вас есть? — задаю вопрос, зная на него ответ.

В ближайшем недорогом магазине покупаем вязаные перчатки, абрикосового цвета, пусть в ее жизни появляются другие оттенки. Принюхивается к себе: зоной пахнет. Морщится. Веду ее в парфюмерный отдел. Непопулярные теперь духи фабрики «Дзинтарс» заставили Елену широко улыбнуться, теперь от нее разносится бодрящий аромат.

Автобус до Екатеринбурга довезет Елену через два с половиной часа, а там и ее поезд… Осталось еще немного, и состоится долгожданная встреча. Теперь ледяной холод отступил, в сердце вера, вокруг любовь, впереди надежда.  Мы прощаемся как родные, она утопает в дорожной суете, автобус тает вдали.

… Снова ждут дела. Елена все дальше, но что-то осталось от ее присутствия в моей жизни. Это  было соприкосновение с чудом возвращения человека к себе. И я это видела!..

(169)