Из монастыря … в артель

Как сложилась судьба сестер дореволюционного Скорбященского монастыря после его закрытия? Недавно стали известны новые факты о жизни насельниц обители после 1920 года. 

В период с 11 по 16 ноября 1920 года Скорбященский женский монастырь был закрыт. Прихожане Вознесенского и Скорбященского храмов, как и в прежние времена борьбы за преобразование богадельни в монастырь, пытаются поддержать сестер. Например, 22 ноября 1920 года состоялось собрание 25 граждан 1 части 1-й Никольской улицы под председательством Аркадия Васильевича Кокшарова. При одном воздержавшемся люди просят власти «оставить монастырь как коммунистическую (!) семью, существовавшую своими трудами» [1]. Наивная просьба, однако она возымела свое действие!

Решением большевистских властей от 29 ноября 1920 года монастырь стал именоваться «трудовой женской общиной». И название ей дали соответствующее – коммуна «Улей» [2], ведь хозяйство монастыря было образцовым: у обители были пашни и покосы, инвентарь и семена. Игумения Мария (Крузе) была лишена гражданских прав и отстранена от руководства трудовой общиной. Ее председательницей назначена Ксения Телегина, которая к 1913 году была рясофорной послушницей, а секретарем стала Мария Крюкова. Позднее руководить коммуной станет инокиня Анна Казанцева, которая в монастыре была певчей и золотошвейкой. Община «Улей» просуществовала всего один сельскохозяйственный сезон.

Однако сестры закрытой обители были связаны не только с этой общиной. Общеизвестно, что при советской власти монашествующие лишались гражданских прав и возможности устроиться на работу. Чтобы спасти сестер монастыря, один из его благодетелей Ушков [3] создает сельскохозяйственную и кустарно-промышленную артель «Кузнецкая», которая располагалась на бывшей заимке Кузнецкого по улице Рыжковой слободки (сегодня улица Красная на Красном Камне).

Пункт 23 Устава артели гласил, что «каждый член артели пользуется полной свободой религиозных и политических убеждений и свободой действий в личной и семейной жизни». Уставной документ артели подписывают председатель правления Е. Туртаева и секретарь А. Великанов, причем подписи делаются крайне неразборчиво и небрежно [4] в сравнении с текстом Устава, написанного каллиграфическим почерком.

Не является ли формальным председателем правления новой артели рясофорная послушница монастыря Елизавета Турзаева? Она поступила в Скорбященскую богадельню 20 января 1892 года. В обители несла послушание старшей в одеяльной мастерской и певчей. В 1920 году ей было 44 года. Таким же формальным секретарем артели, очевидно, являлся прихожанин монастыря, поскольку позднее, в 1930 году, к делу № 1495 Ксении Максимовны Телегиной о лишении ее избирательных прав будет приложена справка, подписанная Великановым Александром Артемовичем. Он выступает в качестве свидетеля и указывает, что был участником в ликвидации монастыря, проверял документы и может утверждать, что Ксения не была монахиней. Эти показания были явно ложными.

Можно предположить, что артель «Кузнецкая» была создана для легализации монашествующих, покинувших обитель сестер. И для этой версии есть все основания. В 1923 году, после закрытия храмов бывшего монастыря, заявление властям о возвращении имущества артели «Кузнецкая», хранящегося в подвале Скорбященского храма, подписано председателем правления Татьяной Деевой и секретарем Елизаветой Безпаловой (то есть за 2 ½ года со дня ее учреждения руководство сменилось). По этому документу получается, что казначея монастыря монахиня Валентина (Деева), указавшая в бумаге свое мирское имя, после закрытия обители в 1920 году возглавила данную артель. Е. Безпалова тоже была насельницей Скорбященской богадельни с 1895 года, позднее приняла постриг.

Несмотря на легализацию монашествующих в условиях гонений, им пришлось переживать притеснения. Например, поступил анонимный донос от работника артели «Кузнецкая»: «Находясь в артели с монашками около 1 ½  лет, все время приходилось вести беседы на тему изживавшего свой век фанатизма…». Далее анонимщик упоминает, что у насельниц Скорбященского монастыря были связи с белогорскими монахами: «Монах и монашка спрятали серебряный ковчег с мощами в лесу», а он своей бдительностью пресек это преступное деяние: откопал его и передал в уисполком.

Будучи в миру, вне монастырской ограды сестры удалились подальше от «всевидящего ока» властей на окраину города, где продолжали трудиться и молиться.

 В. Чемезова, зав. архивным отделом монастыря

 [1] Протокол собрания граждан 1-й Никольской  улицы 1 части // НТГИА Ф. 99 Оп. 1 Д. 130 Л. 4.

[2] Протокол № 96 от 29 ноября 1920 года о регистрации коммуны «Улей» под № 8 // НТГИА Ф. 99 Оп. 1 Д. 74 Л. 24.

[3] Проживал по улице Рыжковой слободки д. 39 (сегодня улица Красная) // НТГИА Ф. 2 Оп. 1 Д. 53 Л. 69.

[4] НТГИА Ф. 99 Оп. 1 Д. 228 Л. 117 – 129.

(95)